Ideal жертвы - Страница 82

– Может, тебе выпить надо? – не отставала Мария. Мы уже поднялись по лестнице, прошли по коридору и стояли на пороге моей комнаты. – У меня есть бутылка, я из дома захватила на всякий пожарный. Или принести тебе валокордину? Корвалолу?

– Запасливая ты моя, – слабо улыбнулась я. – Нет, мне ничего не надо. Спасибо тебе, заинька. Пока, – я поцеловала ее в щечку. – Доброй ночи.

Подружка обалдело посмотрела на меня. Обычно-то я ее шпыняю, а тут и «заинька» и поцелуйчик. Возможно, она даже решила, что я слегка умом тронулась от горя.

Я вошла в свой номер, захлопнула за собой дверь и закрыла ее на ключ.

Скинула халатик и стала одеваться.

Сегодня ночью я должна выглядеть безупречно.

...Через пятнадцать минут я уже стучалась в номер отставника – охранника Рычкова. Он проживал в нашем корпусе на «мужском» этаже. Про себя я молилась: только бы он оказался дома! Только бы не отправился в особняк главаря исполнять обязанности «личника» при дочери директора!

Бог услышал мои молитвы (а, может, наоборот, дьявол подталкивал меня по неверному преступному пути?).

Как бы то ни было, дверь комнаты отворилась, и на пороге я увидела своего трепетного обожателя. Рычков явно проводил тихий холостяцкий вечер: в майке, трениках, в руке – стакан чаю в железнодорожном подстаканнике. За его спиной верещал спортивный комментатор. В полутемной комнате блистали отсветы телевизора.

– Лилечка?! Вы?! – от удивления стакан чуть не выпал из рук отставника.

– Да, вот решила заглянуть на огонек, – бодро выдала я отрепетированную фразу. – Можно войти?

– Да-да, конечно, – Рычков посторонился. – Простите, ради бога, у меня не убрано.

В комнате, однако, насколько я могла разглядеть в сумерках, царил образцовый порядок. В моей собственной обители, к моему стыду, никогда не бывало столь аккуратно. Кровать безупречно заправлена, подушка лежит ровно по центру изголовья, на прикроватной тумбочке, строго посредине, поместился мемуарный талмуд, а на нем – очки.

– Чем обязан, Лилечка? – хозяин явно не мог отойти от шока, вызванного моим появлением.

– Кто играет, Петр Архипович? – Я деловито кивнула на телевизор.

– Наши с литовцами, – машинально ответил седовласый охранник.

– Какой счет?

– Сейчас?

– Что значит «сейчас»? – уставилась я на него.

– Ну, игру показывают в записи, и я уже знаю результат, – чуть сконфуженно улыбнулся Рычков.

– Зачем вы тогда смотрите?!

– Ну, как же!.. Счет в футболе не главное. Надо ведь узнать, кто из наших в какой форме, оценить, в чем сила и слабость сборной, прикинуть шансы. Да потом это просто красиво!

Благодаря футболу мне удалось настроиться с отставником на общую волну. Прав был незабвенный Высоцкий – Жеглов: говорить с человеком надо о том, что ему интересно. Правда, Жеглов использовал свой принцип для того, чтобы получить информацию, однако, чтобы найти общий язык с мужчинами, завет Высоцкого годился еще в большей степени. Поэтому я всегда хоть краем глаза, да следила за новостями спорта, и очень хорошо (благодаря Юрику) разбиралась в силовых единоборствах – не только теоретически.

Я мило улыбнулась своему благородному почитателю и спросила:

– Ну, и какой же счет сейчас? И что будет в конце?

– Сейчас три – один в нашу пользу, а будет четыре-один... Да вы присядьте!

Загадочно улыбаясь, я покачала головой. Бог знает, чего мне стоили моя легкость и кокетство, и рука, вывихнутая Кириллом и вправленная Машкой, до сих пор болела, а главное: мой мальчик был у них, этих тварей! Впрочем, о Максимке ради него самого я запрещала себе думать.

– Жаль, что вы настолько увлечены футболом, – загадочно сказала я.

– А что? – немедленно встрепенулся Рычков.

– Хочу пригласить вас прогуляться по парку.

– Но... мы ведь с вами недавно гуляли... – слегка растерялся отставник.

Ах, ну да. Всего лишь пару часов назад – когда Рычков пытался предупредить меня о надвигающейся опасности. Сейчас кажется – это было в другой жизни.

Однако я не растерялась и призывно промурлыкала:

– Ну, то было вечером, а теперь ночь. Куда романтичней: уже совсем стемнело, и соловьи поют.

Насчет соловьев я приврала: рано еще для них. К тому же за окном гулял такой холодный ветер, что даже воробьи – и те заткнулись. Но как еще было выманить моего воздыхателя из номера?

– О! Ради прогулки с вами, Лилечка, я готов забыть не только про футбол, но и про все на свете.

– Тогда одевайтесь. – Я уселась в хозяйское кресло и уткнулась в телевизор. – Обещаю, не буду за вами подглядывать.

Пока Рычков за моей спиной натягивал рубашку и брюки, наши забили четвертый гол, текущий счет сравнялся со счетом окончательным, и мой седовласый воздыхатель мог отправляться на прогулку с легким сердцем. Он уже ничего не терял и, видимо, надеялся хоть что-то от прогулки получить.

Несмотря на поздний час, цивильные брюки Рычкова были идеально отутюжены, в ботинках отражалось электричество, и куртку он надел уже другую, новехонькую, довольно-таки щегольскую. С таким мужчиной и прогуляться не стыдно. На улице я нежно взяла отставника под руку и исподволь повлекла в сторону заброшенной оконечности санаторного парка.

Хоть сердце мое и разрывалось от горя, от беспокойства за Максимушку и нетерпения, я не позволила себе сразу брать быка за рога. Однако все равно: с Рычковым я собиралась играть с открытыми картами. Он, может, и откажет мне в помощи – но не заложит, не донесет. Или я ничего не понимаю в мужчинах.

Когда мы сошли с тротуара и зашагали по тропинке средь бурелома (путь нам освещала луна), я поведала Петру Архиповичу о сегодняшних происшествиях. Правда, далеко не во всех подробностях. Я не рассказала о роли Машки, не стала распространяться и о том, чем промышляют начальник санатория и его приспешники и что у них на уме. Зато сделала акцент на похищении Максимушки. Рычков принял мое повествование близко к сердцу.