Ideal жертвы - Страница 54

Ах, Костя, Костя... Где же ты был раньше? Почему не сказал мне этих слов прежде? Еще той ночью, когда целовал меня в парке? Я не колебалась бы ни секунды и даже вещей бы не собирала. Прыгнула бы к тебе в машину и уехала с тобой хоть на край света. Но только после той ночи много всего произошло. Твой беззастенчивый флирт с Марьяной. Твои посиделки в баре с Бэлой. Твоя холодность. Смерть Степана, наконец...

Да и подло это: бросить на произвол судьбы сына. Маму. Подругу – которую я тоже втравила в эту историю...

И я тихо и сдержанно говорю:

– Нет, Костя. Делать резкие движения я пока не готова.

Константин снова окидывает меня взглядом, однако инстинкты его, видимо, не действуют – так бывает, если мужик зациклен на какой-то проблеме. Он говорит:

– Лиля, ты не сомневайся. Я тебя в беде не оставлю. Я тебе помогу.

Я вспоминаю Петра Архипыча Рычкова с его пятью тысячами и усмехаюсь:

– Поможешь – в смысле материально?

Мой собеседник мотает головой:

– Нет, не материально. Глупо отдавать деньги, которые реально не задолжал. Мы с тобой придумаем что-нибудь другое...

Все пустые слова. Я уже слышала их тогда, в ночном парке.

– Спасибо, конечно, – киваю я, – но вот скажи: сколько ты уже здесь работаешь?

– Не так давно, с февраля.

– И ты только сейчас почуял, что в санатории творится что-то неладное?

– Да, совсем недавно, как раз когда на работу вышла ты.

– Но ты ведь начальник отдела кадров. Неужели раньше ничего странного не видел, не замечал?

Костя минуту колеблется, затем делает звук телевизора погромче и шепчет мне, чрезмерно артикулируя слова. Я его понимаю – в отличие от людей, которые подслушивают нас (если они, конечно, действительно подслушивают).

– Есть один кабинет, в котором бывают лишь некоторые пациентки из тех, что приезжают сюда худеть. Запомни: только некоторые. Однако вот интересная закономерность. Из тех, кто здесь умер, в этом кабинете бывали все. Твоя погибшая толстушка, Елена Ивановна. И та женщина, что умерла на тренировке у Степана, тоже.

– Вот как? – бормочу я.

А Костя горячо продолжает:

– Что там с ними делали, неизвестно. Неизвестно даже мне. Знают только директор и, может быть, главный врач.

– А кто там работает? – таким же шепотом с гипертрофированной артикуляцией спрашиваю я.

– Ты его прекрасно знаешь, – усмехается Константин. – Там работает твой старый приятель Георгий Семенович Старцев.

– Да ладно! – не верю я.

Костя уверенно продолжает:

– И именно после его процедур некоторые женщины погибают. Поняла?

– Но что это за процедуры? – нетерпеливо спрашиваю я. – Таблетки? Гипноз? Уколы?

Константин трясет головой и безнадежно разводит руками: не знаю, мол.

– Я думаю, пытаться узнать правду очень опасно, – продолжаю шептать я. – Не случайно ведь убили Степана. Не стоит даже браться.

– Но если мы не узнаем правды – никогда не сможем вырваться отсюда, так? – вкрадчиво произносит Константин.

– Степан уже попытался, – горько усмехаюсь я.

– Ну, Степан, – пренебрежительно машет рукой Костя, – он ведь действовал напролом. И он – мужчина. Конечно, Старцев сразу насторожился... А если ему задаст вопрос хорошенькая женщина... Такая, как ты! Наверно, он поведет себя совсем иначе...

Ах, вот на что он намекает!

– Нет, я в это не полезу, – твердо произношу я.

И Костя, против моих ожиданий, согласно кивает:

– Да. Наверно, ты права. Не лезь. Это действительно опасно.

– Что же нам тогда делать? – спрашиваю я в полный голос. Странно, но совместный шепот сблизил нас. В глазах у Кости загорается огонек, похожий на страсть.

– Жить, – говорит он с бархатной интонацией. – Жить и ждать своего часа.

Он встает с кресла. Я понимаю, что он вот-вот бросится на меня.

Однако в этот момент раздается торопливый стук в дверь и, не дожидаясь ответа, в комнату кто-то влетает. Мы с Костей испуганно отпрянули друг от друга.

На пороге стоит моя подруга Машка.

– Ой, – говорит она, – здрасьте...

Она во все глаза смотрит на меня в халатике, неубранную постель, на Константина, который независимо замирает, скрестив руки на груди.

– Извините, – бормочет она. – Я только хотела попросить у тебя, Лиль, фен. Мой совсем сломался. И... – Она уже понимает, что явилась не вовремя, но выпаливает по инерции: – Ты идешь завтракать?

Константин говорит официальным тоном:

– Ну, пожалуй, я пойду.

– Нет-нет! – вскрикивает Машка. – Оставайтесь, я уже исчезаю.

Однако момент безвозвратно упущен. Костя смотрит на часы:

– О, без четверти восемь! Я опаздываю. До свиданья, девушки.

И, оттеснив Марию, он быстро выходит из номера.

Машка по-прежнему стоит в дверях и растерянно на меня смотрит.

Что ж, подруги порой для того и существуют, чтобы обламывать тебе весь кайф.

Бэла

Я чувствовала себя, будто в сказке. Причем сказка случилась тогда, когда я в нее уже не верила.

Насколько же скучно и пресно я жила раньше! Бабулины оладьи, мамино занудство, скучища на работе, и всех развлечений – вечерний сериал по телику. А настоящая жизнь, оказалось, куда ярче даже самого лихого сериала!

За меня соперничают двое мужчин! Ко мне ревнует сумасшедше красивая и уверенная в себе женщина! Есть от чего потерять голову...

И даже если я умру прямо сегодня, сейчас, мне уже будет не жаль.

...Вчерашний вечер с Костей, что мы провели в санаторном баре, прошел восхитительно, фантастически, нереально. Я прежде и подумать не могла, что такие мужчины встречаются в реальной жизни – умные, тонкие, понимающие. Разве можно сравнить это с теми мимолетными романами, что были у меня в годы студенчества? Да и так называемые светские денди, с которыми меня познакомил на своей вечеринке отец, и рядом с Костей не лежали – напыщенные, самовлюбленные, глупые. А он, он... Естественно держится, внимательно слушает, предупредителен, мил, остроумен – и при этом красив, как античный бог. Он вообще опровергает все представления о мужчинах, что годами вбивались в меня мамой и бабушкой. Те всегда утверждали, что представители сильного пола – это, в первую очередь, самцы. Кобели. Зацикленные на себе, любимых. Помешанные на сексе. Совершенно не способные понять тонкого мира женщины. Костя же, Костя... Конечно, он прежде всего мужчина. Он распахивает перед тобой двери, отодвигает в ресторане стул, помогает выбрать блюда из меню. Глаза его горят каким-то особым огнем, и ты безошибочно понимаешь: ты ему нравишься, и он хотел бы, чтобы... Однако никаких пошлых слов, никаких дурацких намеков, он естественно и непринужденно подводит женщину к той высшей степени наслаждения, что возможна между ней и мужчиной.